По своему немалому туристическому опыту знаю, что просвещенного туриста, не “экстремала” или “шопингиста”, больше всего интересуют места, связанные с выдающимися историческими личностями, архитектурные памятники и музеи. И просто замечательно, когда это есть всё и сразу. Таким местом в Беларуси, бесспорно, является город Новогрудок и его окрестности. Во-первых, это, по моему мнению, самая красивая местность в нашей в целом красавице Беларуси. Трудно представить что-либо более прекрасное, величественное, эпическое и родное, чем вид окрест Замковой горы, причем в любую пору года, погоду и время дня. Он великолепен на рассвете, когда встающее за фарным костелом солнце заливает все вокруг алым цветом, в полдень, когда розоватые кудрявые облачка летят над бескрайним зеленым простором, или утопающий в снегах, или в сиянии лунного света. Именно этот волшебный космический образ открывает одну из лучших поэм Адама Мицкевича “Гражина”. Его поэтический гений возрождает из руин стены древнего новогрудского замка, населяет его людьми и событиями:
Весь новогрудский замок на крутом
Плече горы луною позолочен…
Спит Новогрудок. В замке тушат свет.
Лишь стражам, окликающим друг друга,
Ни сна на башнях, ни покоя нет…
25 декабря 2008 г. исполнится 210 лет со дня рождения великого сына нашей земли Адама Мицкевича, который сам себя считал литвином, имел добрую примесь еврейской крови, стал всемирно знаменитым польскоязычным поэтом. Он родился в Новогрудке, здесь прошли его детские и юношеские годы, сформировался поэтический мир:
Отчизна милая, Литва! Ты как здоровье,
Тот дорожит тобой, как собственною кровью,
Кто потерял тебя. Истерзанный чужбиной,
Пою и плачу я лишь о тебе единой!
А. Мицкевич. Пан Тадеуш
Во-вторых, очевидно, что потенциал интереса туристов к родному краю великого поэта и источнику его вдохновения пока еще не используется в полной мере. Новогрудок является историческим сердцем этнической Литвы, краеугольным камнем Великого Княжества Литовского, исторической формы нашей государственности на протяжении пяти столетий – с конца XIII по конец XVIII века, заложенным новогрудским князем Миндовгом. Много лет в лекциях по истории культуры Беларуси мне приходилось объяснять, что этническая Литва и современная Республика Лиетува (в своей основе – этническая Жмудь) не одно и то же, что произошла миграция историко-топонимического понятия “Литва”, что в истории так бывает, как, например, аналогично понятие “Русь” мигрировало из древнего Киева в Москву. Однажды на экскурсии в Великом Новгороде я обратила внимание, что русский экскурсовод называет великих князей литовских Миндаугас, Гедиминас, Витаутас вместо Миндовг, Гедемин, Витовт. На мое замечание экскурсовод ответила, что так потребовали литовские туристы. В свою очередь я призываю отечественную инфраструктуру туризма придерживаться подлинных летописных и других исторических источников в определении персоналий, событий, топонимов. Например, не называть хотя бы реку Нёман в соответствии с российской орфографией Неманом и т.п.
Название Новогрудок – также устоявшаяся польская транскрипция местного топонима Новогородок, известного по летописям с XIII в. и означающего по сути, что здесь поблизости уже существовал город более старый, возможно, в районе горы Миндовга, находящейся к юго-востоку от Замковой горы. Археологические исследования Новогородка свидетельствуют о его политической и экономической мощи как центра княжества, исключительно важном военно-стратегическом значении и развитых торгово-культурных связях с Западом и Византией.
Ядром жизни Новогородка стал укрепленный княжеский замок, вознесшийся над окружающей местностью на могучей горе, высотою более 40 м. Главной защитницей, как бы щитом замка, изначально являлась каменная башня с въездными воротами, поставленная на самой высокой точке рельефа, которая так и называлась – Щитовка. Она и теперь впечатляет своей мощью. Как показали археологические исследования, на ее месте во 2-й половине XII в. стояла более ранняя башня, сложенная из валунов, ставшая поздней фундаментом новой, возведенной в конце XIV в. уже не из природного камня, а большемерного “литовского” кирпича-”пальчатки” (т.е. со следами пальцев, оставленными при формовке для лучшего соединения с раствором). Внутренние и внешние поверхности стен выкладывались из кирпича, а полость между ними забрасывали бутовым камнем, битым кирпичом, скрепляя все известковым раствором. Общая толщина стен у основания достигала 3 м, выше она постепенно сужалась, благодаря чему призматическая башня-”четверик” не воспринималась оптически чрезмерно массивной и тяжеловесной.
Сначала Щитовка была единственным каменным сооружением замка, к которому примыкали деревянные стены-”городни”. В период консолидации сил против агрессии крестоносцев, накануне победоносного Грюнвальда, на рубеже XIV–XV вв. деревянные стены заменили каменно-кирпичными и возвели три новые башни несколько меньших размеров, но такой же призматической формы. На восточном углу замка, на крутом склоне горы, поставили башню, получившую название Костельной, напротив Щитовки – вторую башню с воротами, или Малую Браму, а с западной стороны – Посадскую башню, ориентированную к ремесленному посаду. С этой стороны замок был наиболее уязвим и башни соединили мощной 70-метровой каменно-кирпичной стеной. На восточном склоне Замковой горы, где били ключи, построили Колодезную башню, чтобы обеспечивать замок во время осады питьевой водой. Эта башня соединялась потайным ходом со всеми укреплениями замка. Внутри находились хоромы князя, каменная православная церковь XIV в., конюшни, жилые и хозяйственные постройки, фундаменты которых открыты археологами.
Новый этап строительства был связан уже с очередной военной угрозой – набегами крымских татар. В конце XV – начале XVI в. его укрепления дополнились еще двумя башнями, более значительных размеров, чем предыдущие, и несколько другой формы, напоминающей башни Мирского замка. Их нижнюю часть образовывали массивные квадратные в плане объемы – “четверики”, а верхнюю – восьмигранные “восьмерики”, накрытые покатыми шатрами-”колпаками”. На северо-восточном углу замка встала самая высокая и мощная Дозорная башня, которая имела основание 14х14 м и высоту около 20 м и была соединена пряслами каменных стен с Щитовкой и Посадской башней. Малую Браму со стороны города прикрыла седьмая по счету башня, получившая название Местской (в то время крупный город в нашем крае стал называться “местом”).
В следующем столетии строительство в замке не велось, напротив, годы и войны постепенно уничтожали то, что процветало ранее. Особенно сильно он потерпел в период русско-шведско-польской войны 1654–1667 гг. После продолжительной осады башни и стены были почти полностью разрушены, после чего замок пришел в упадок и постепенно превратился в руины. В XIX в. камнями из укреплений замка мостили улицы города.
Героическая средневековая история новогрудского замка воспета А. Мицкевичем в поэмах “Мешка, князь Новоградский” и “Конрад Валленрод” (такое имя действительно носил магистр тевтонского ордена, который привел крестоносцев под стены новогрудского замка в 1391 г. Однако эта осада закончилась безрезультатно. Последняя попытка крестоносцев захватить замок была предпринята в 1394 г.). В детские годы поэта на замчище еще сохранялись руины трех башен: Щитовки, Костельной и Дозорной, которые можно увидеть на гравюре А. Олещинского начала XIX в. В наше время от Дозорной башни не осталось и следа. В 1906 г. обвалилась Костельная башня, остатки ее со стороны фарного костела были укреплены подпорными стенками. Во время 1-й мировой войны обрушилась и обращенная к городу стена Щитовки. Только в 1921 г., при буржуазной Польше, руины замка были взяты под охрану, в чем немалую роль сыграла непосредственная связь этого памятника нашей истории с творчеством А. Мицкевича. По инициативе созданного в январе 1924 г. комитета по увековечиванию памяти Адама Мицкевича у подножья Замковой горы в мае того же года был заложен Курган бессмертия в честь поэта, который закончили насыпать в 1931 г. Искусственный холм опоясывает дорожка-серпантин, ведущая к площадке на его вершине, откуда открываются живописные окрестности. В 1998 г. рядом с курганом открыт памятник, посвященный
200-летию великого поэта (скульптор В. Янушкевич).
С именем Адама Мицкевича связан также ряд сохранившихся монументальных сооружений города, хотя каждое из них само по себе имеет большую историко-художественную ценность как памятники отечественной строительной культуры и истории религии. С восточной стороны у подошвы Замковой горы как страж стоит суровый по облику двухбашенный храм, в котором был крещен Адам Мицкевич. Это приходской (фарный) костел Новогрудка, один из самых ранних в Великом Княжестве Литовском. Он был основан в 1395 г. великим князем Витовтом, вскоре после государственного крещения этнической Литвы по католическому обряду. В начале XV в. в этом костеле венчался король Польши Владислав Ягайло с княжной Софьей Гольшанской, о чем свидетельствует мемориальная плита на стене готической часовни, сохранившейся от того древнего костела. Этот брак положил начало династии Ягеллонов, около 200 лет правившей крупнейшим государством Центрально-Восточной Европы, объединявшим Корону Польскую и Великое Княжество Литовское. В 1712–1723 гг. на месте готического костела был построен новый, в стиле “сарматского” барокко, с выразительной массивной пластикой форм. В него вошли три старые готические часовни, причем для целостности композиции главный фасад был несколько сдвинут с продольной оси симметрии сооружения. Это один из ярких примеров архитектурного мышления эпохи барокко в его местной очень сдержанной, почти аскетичной интерпретации.
Родной дом Адама Мицкевича стоял в центре Новогрудка и, по воспоминаниям его друга, знаменитого ученого, героя Чили Игната Домейки, “был лучшим в городе, где только монастыри и храмы были каменными”. Его построили в 1807 г., после того как приобретенный в 1804 г. отцом поэта Николаем Мицкевичем деревянный дом сгорел. После смерти родителей дом перешел в наследство четырем сыновьям: Франтишку, Адаму, Александру и Георгию. В Новогрудке остался жить только старший из них, Франтишек, работавший нотариусом, однако после восстания 1830–1831 гг. и он был вынужден имигрировать в Пруссию. Дом, перешедший в государственную казну, был продан на аукционе. В 1881 г. здание сильно повреждено пожаром, но впоследствии восстановлено. В сентябре 1920 г. бывшая усадьба Мицкевичей взята под охрану государства, а в 1931 г. на доме установлена мемориальная доска с надписью на польском языке: “Здесь в начале жизни распахнул крылья для поэтического взлета Адам Мицкевич”. В 1934 г. в доме открыт музей поэта, но в Великую Отечественную войну с трудом собранные экспонаты были разграблены. С 1955 г. музей снова распахнул двери для посетителей. В 1980-е гг. с помощью польских специалистов проведена реставрация дома-музея Адама Мицкевича и открыта новая экспозиция.
Недалеко от дома-музея на центральной площади города находится еще один выдающийся памятник отечественной архитектуры – костел Михаила Архангела. Этот храм был построен монахами нищенствующего католического ордена доминиканцев, самого распространенного в нашей земле в XVII–XVIII вв. Этот орден занимался просветительской и проповеднической деятельностью. Свои храмы доминиканцы обычно строили сами, что часто отмечается в старинных инвентарях. Этот факт свидетельствует о том, что в их деятельности немаловажную роль играла архитектурная практика, но одновременно часто затрудняет определение даты постройки, потому что по причине экономических затруднений и войн строительство монастырей велось очень медленно. Между датами закладки храмов и их освящения существуют очень значительные хронологические интервалы, иногда почти в столетие.
При существенных утратах архитектурного наследия Беларуси в целом следует отметить, что именно объекты строительства доминиканцев имели наиболее трагическую судьбу. Они уничтожались долго и целенаправленно на протяжении двух последних столетий. Царским декретом 1832 г. все доминиканские монастыри были закрыты, костелы сначала сделаны приходскими, затем, после восстания 1863–1864 гг., их начали массово реконструировать под православные церкви. В первые годы советской власти многие храмы были закрыты и пришли в запустение, во время войны еще более повреждены, а после нее полностью превращены в руины. Из значительного количества монастырских комплексов доминиканцев, основанных в XVII в., до нашего времени дошли только костелы в Клецке и Новогрудке. Мне лично довелось принять участие в спасении обоих.
В 1968 г., когда мы впервые увидели костел Михаила Архангела в Новогрудке, в нем находился мебельный склад. Среди пыли и хаоса нашей группой “физиков-лириков”, включившихся в охрану памятников истории и культуры, что в дальнейшем определило жизненный путь многих из нас, было найдено несколько ценнейших деревянных готико-
ренессансных скульптур, позднее переданных в Национальный художественный музей Беларуси. Шло время, памятник архитектуры постепенно погибал: появились аварийные трещины, частично обрушились своды, одновременно усилилось желание властей избавиться от проблем его охраны, реставрации и приспособления. Вот текст “Заключения об историко-культурной ценности доминиканского костела св. Михаила Архангела в Новогрудке”, представленный мною на запрос Верховного Совета БССР:
“Исторические сведения о Михайловском костеле в Новогрудке приведены в многочисленных польских и российских краеведческих и архитектурных исследованиях. Из них следует, что деревянный монастырский комплекс был основан здесь в 1624 г. по фундации воеводы виленского Христофора Ходкевича. Каменный костел был построен “через 100 лет самими доминиканцами”, т.е. приблизительно в 1724 г. При нем с 1797 по 1831 г. существовала школа, в которой учились Адам Мицкевич и Ян Чечет. В 1839 г. пристроена каменная звонница и проведена реконструкция костела в стиле классицизма.
Архитектурные характеристики сооружения позволяют утверждать, что каменный костел был построен не через 100 лет после основания здесь резиденции ордена, а скорее всего во 2-й половине XVII в. По объемно-пространственной композиции новогрудский Михайловский костел – трехнефная базилика без трансепта с плоским безбашенным фасадом. Этот архитектурный тип был присущ строительству доминиканцев, как отмечал еще Н. Щекотихин. Центром его распространения была Вильня. Например, в Минск этот архитектурный тип был привнесен из Вильни уже в самом начале XVII в. Кроме того, в XVII в. доминиканцы вели наиболее активное строительство сравнительно с другими орденами и обычно придерживались указанной схемы. В пользу XVII в. свидетельствует также характер проемов, внешней декоративной пластики и сводов в интерьере. Линеарный геометрический орнамент лепных кессонов сводов имеет аналоги в ряде памятников архитектуры 1-й половины XVII в., в то же время он уникальный и неповторимый.
Исходя из вышесказанного, есть основание считать Михайловский костел в Новогрудке ценным памятником белорусской архитектуры XVII в. Выразительный архитектурный облик, удачное градостроительное положение стимулируют к включению его в ансамбль исторического центра города после соответствующей реставрации.
Заведующая редакцией искусства и культуры
Белорусской Советской Энциклопедии
Габрусь Т.В.
20 марта 1979 г.”
Это было почти 30 лет тому назад, но и сегодня я испытываю гордость от сопричастия к спасению этого замечательного историко-культурного памятника. В наше время после многолетнего запустения костел Михаила Архангела в Новогрудке восстановлен и заново освящен в 1990 г.
Выразительная пластика и монолитность объемов придают храму образ многопалубного корабля, плывущего в пространстве. По своей стилистике в целом он является образцом зрелого белорусского барокко, но в оформлении его великолепного интерьера присутствуют одновременно черты раннего и позднего этапов этого стиля. Особый интерес представляет сохранившийся в южном нефе декор сводов так называемого люблинского типа, характерный для сооружений не только польского, но и местного ренессанса, например костелов в Чернавчицах, Друе, Столбцах. Позднебарочная архитектоническая композиция главного алтаря с чудотворным образом Михаила Архангела рассчитана на создание иллюзорного оптического эффекта с помощью сочетания живописного архитектурного ордера, лепной пластики и круглой скульптуры. На хорах сохранился старинный орган “с 11 голосами и 3 мехами”, упоминаемый в инвентаре 1804 г. Там же упоминается пол из мраморных плит. Известно, что в 1831 г. храм сгорел и после ремонта приобрел черты позднего классицизма: более покатую крышу и строгий треугольный фронтон на главном фасаде, сдержанность и суховатость которого разительно контрастируют с изящной пластикой внутреннего убранства.
Монастырь католического ордена францисканцев был основан здесь в 1323 г., что известно из письма новогрудского князя Гедемина, основателя Вильни (современного Вильнюса), к папе римскому. Долгое время комплекс был деревянным, и только в 1780 г. на средства Елены Радзивилл возвели каменный костел в стиле виленского барокко. В 1846 г. он был перестроен под православную Николаевскую церковь, которая действует и ныне.
С православными церквами Новогрудка история обошлась не менее жестоко, чем с костелами. В XVI в. в городе было 10 церквей, затем все их передали униатам, перестроили или разрушили. Уже нет древней раннеготической церкви на замчище, где до 1775 г. проходили заседания Трибунала Великого Княжества Литовского. С ней предание связывает чудесное исцеление Адама Мицкевича, в раннем возрасте выпавшего из окна. Его без сознания принесла в эту церковь мать-католичка.
Памятником архитектуры Новогрудка первой звездной величины является позднеготическая православная Борисоглебская церковь, единственная из дошедших до наших дней. Она заложена в 1517 г. на пожертвования князя Константина Острожского, гетмана Великого Княжества Литовского, хотя легенда относит ее основание к XIII в., времени Миндовга. В 1626 г. храм был передан униатам, а главный фасад перестроен в стиле раннего барокко. В XIX в. церковь вновь перестраивалась в псевдорусском стиле. Фасады готической части храма расчленяют тонкие нервюры, сплетенные вверху в стрельчатый кружевной узор. Разнообразные нервюрные своды как будто накрывают внутреннее пространство церкви чудесным звездным ковром. К сожалению, этот памятник еще не работает в полную мощь как туристский объект: он труднодоступен, часто закрыт, хаотично застроен именно со стороны более древней и художественно ценной восточной части, что затрудняет его визуальное эстетическое восприятие.
Культурно-историческую ценность имеет также застройка центральной площади города с колоритными домами ремесленников и торговыми рядами. Содержательна экспозиция местного краеведческого музея, где наряду с А. Мицкевичем уделено внимание таким замечательным личностям, как Борис Кит, отец американской астронавтики, и национальный художник Язэп Дроздович, деятельность которых в межвоенный период была связана с Новогрудком.
Все это можно увидеть в городе за один день. Но ведь есть еще и Новогрудчина: овеянное преданиями волшебное озеро Свитязь, фрагменты замка в Любче, самый старый в республике каменный костел во Вселюбе, замечательные памятники деревянного зодчества XVIII в. в деревнях Валевка и Лаврышево, уникальная коптильня в усадьбе И.Л. Хрептовича в Щорсах (усадебный дом графа и канцлера ВКЛ, к сожалению, не сохранился) и там же Дмитриевская церковь с удивительной иконой “Сотворение мира”. Все это не только позволяет, но просто требует расширения инфраструктуры туризма в сердце этнической Литвы.