Любуясь в одной из европейских столиц симпатичным автораритетом, невольно вспоминал времена, когда автомобиль был диковинкой. Теперь не секрет, что “самобеглая коляска” из экзотики и роскоши превратилась в заурядную повседневность. Более того, поменяла образ жизни, менталитет, идеи-идеалы уже нескольких поколений. Диктует свою волю архитектуре. Так что…{/mostip}
Все должно нести на себе печать красоты: и божественные храмы,
и дома собственные, и сооружения общественные, включая дороги,
ибо они делаются как ради граждан, так и ради удобства иностранцев.
Леон Баттиста Альберти
…Человеку нужно не три аршина земли…, а весь земной шар.
А. Чехов
Уже столетие мы переживаем глобальную, можно сказать, эпидемию, называемую автомобилизацией и передаваемую всяческими путямидорогами по всему миру. Автомобиль опьяняет уже самой иллюзией обладанием Им. Иллюзией, поскольку сам становится хозяином нашего житиябытия. В определенном смысле мы сталисделались инвалидами, подспудно чувствующими ущербность и неполноценность без этой самобеглой “инвалидной коляски”.
Он зомбирует, начиная с самого наивного детства, делая своими беспрекословными послушниками на всю жизнь, приучая видеть мир с оглядкой в зеркало заднего вида (фото 1). Завораживает скоростьюсвободой, удовлетворяя страсть к перемене мест. Сядешь – и просто нажимаешь на педаль. Вот и сели на Него, как наркоманы на иглу. Стали Его заложниками с устоявшимся “стокгольмским синдромом”, то есть с нечаянной любовьюпривязанностью к своему захватчику. Он вывел новый вид землян – гомо автомобиликус, для которого мир без Его шумазапаха уже как бы и нелюдим. Его дыханиесмог зачастую мы еще принимаем за туман, поэтично занавешивающий окна.
Если не уважать, то бояться Он себя заставил. Предупреждения “Берегись автомобиля!” уже и не вывешивают. Мы повсеместно и повсевременно начеку, отчего, по сути, не выходим из стресса. Просто мы не отдаем отчета, что живем под Его вездесущей пятойколесом. Тщетно пытаемся защититься от него жестяными щитами запрещающих знаков. А он все равно загнал нас в подъезды, к которым теперь уже мы ищем подходы.
Дворы сплошь покрылись металлической чешуейкольчугой, словно стоянки у супермаркетов в базарный день. Стали шумными наши дворы. Вход в эти автодромы если и не запрещен, то максимально затруднен.
Того и гляди, Он вытеснит нас вообще из города, сделав его не только тесным, но и угрожающим. Мы изобрели самое симпатичное с виду оружие массового уничтожения, после чего вынужденно поняли, что наши пути с ним должны максимально расходиться. Вот здесьто и претворилась “многоуровневая” идея Леонардо да Винчи. В городах возводятся вычурные этажерки, разводящие пути наших ежедневных миграций. И здесь как уж повезет. Может, Он нырнет под нас, может, загонит в тоннель, свет в конце которого только удаляется. У Него проверенная тактика диктатора – разделять и властвовать. Ибо поделилпротивопоставил нас на два антагонистичных сословия – едущих и прямоходящих. Вот мы и платим несусветную дань, что только ни изобретаем, лишь бы Он, не встречая препятствий, не шалея, проследовал, куда ему надо. С тревогой наблюдаем, как Его железные потоки размываютурезают берега улицзелени, нередко с уникальными памятниками истории и задушевности. Несусветной идиллией выглядят на старых фотографиях наши города, где человек проходит как хозяин (фото 2). Ведь до Него улицы объединяли горожан, ныне стали сплошной разделительной полосой. Редкий пешеход доберется до ее середины.
Мы отвоевываем в городах “пешеходные зоны”, но при масштабах Его размножения они кажутся просто увеличенными островками безопасности на сплошной магистрали. Робкие оазисики, гордясь которыми, как решающей победой, мы только выказываем свое отчаяние. Рост уровня автомобилизации впору сравнивать с увеличением уровня радиации.
Справедливости ради скажем, что, обласканный и ухоженный дизайном, Он прикрывает ветхостьсерость наших городов. Одновременно надменно и обнажаетвыпячивает ее, подспудно подвигая на преобразования. Отсюда все смелее архитектура вторит Ему многоцветьем, пластичностью формы. А также технологией строительствасборки, тектоникой металластекла. Наконец, и динамичным внешним обликом, готовым сорваться в самобеглость.
Да и, по большому счету, ни вселенские эпидемиикатаклизмы, ни мировые пожары, ни опустошительные нашествия вражеских полчищ не имели столь радикального воздействия на градостроение, чем Его нашествие-наезд. Порезал по историческому живому старинные наши города. Перекроил все наши планы. Низвергнув человеческий фактор, автофактор переиначил градостроительные доктриныконцепции. Привнес в город новый гигантствующий масштаб, семимильные ритмы. Именно в угоду Ему здания вытянулись во фронт плоскими колесоотбойниками. Или шумозащитными стенами, которые Он запросто одолевает с тыла.
Своим холодным рационализмом Он развенчал идеалы красоты, которые выпестовывались всей предыдущей историей зодчества.“Улице подобает быть не прямой, а подобной реке, извивающейся легким изгибом то туда, то вновь в ту же сторону, что, конечно, много придаст прелести, принесет много пользы и создаст много удобств, сообразуясь с меняющимися потребностями и нуждами” (Леон Баттиста Альберти).
“Дом – машина для жилья”. Отсюда и город, можно сказать, машина для машин, детище машинного фактора. Ведь мы думаемпроектируем под его диктовку. Он вытянул “красную линию” в струну. Он и нас приучает ходить по струнке и соблюдать дистанцию, за которой прямолинейность поступков и отчужденность.
АВТОритарная архитектура. Гуманизм Возрождения, мечтавший о просторных променадах для горожан, пришел бы в уныние, увидев, как заторилась его любимая Флоренция. По пальцам можно перечислить города с непугаными пешеходами. Венеция, например, которая искони забралась на острова подальше от всяческих напастейнаездов (фото 3). Но и там ловишь себя на мысли, что, переходя улочкиканалы, смотришь сначала налево, потом – направо. Странаскала СанМарино, веками соблюдая неприступность, поддаласьтаки Его чарам и открыла на Его милость воротадоступ. Монако, также не избалованная просторами, кажется наполовину занятастянута удавкой престижной трассы Формулы1. Что ж, у коротышек, как известно, больное самолюбие.
А у гигантов проезжая часть – что минное поле. А непроезжих частей, кажется, вотвот не станет вовсе. Большие города с Его засильем обрели обширный горизонтальный фасад, пестро мощенный крашеным кишащим металлом, отчего стали еще более походить друг на друга. Его напор, как пробки из прокисших бутылок, выдавливает из застройки столь же машинноподобные высотки. Видимо, “пробка” – его фирменная присущность. И только ироник увидит в ней “подарок из Африки”. Это “подарок”, дар цивилизации, подобный Троянскому коню, но с многолошадиной и, увы, не одомашненной силой. Выпустили Джинаджипа.
Поэтому и в Африке Он не изменяет своей захватнической сущности. В многомиллионном Каире, где и двум ослам, не знающим о доктрине Корбюзье, разъехаться непросто, Он отнимает драгоценные аршины, отнюдь не от стыда прячась под чадру (фото 4). Современная архитектура покорно деградирует среди пирамид Его останков. Да и великие Пирамиды, кажется, вотвот утонут под рукотворным круглогодичным цунами (фото 5).
А вот в наших широтах у Него наблюдаются некоторые особенности в сезонном поведении. Зимой отдельные его особи предаются спячке. Однако от этого не намного легче, ведь свои аршины Они не отдают (фото 6).
С наступлением теплоты Он вообще становится особо агрессивным. И дает всем копоти в ЧасыПик – истое ЧП, уже грозящие превратиться в суткипик. Но к этому мы покорно привыкаем как к неизбежной и беспросветной реальности и жертве.
Я – не ханжа, и сам прибегаю к Нему. Но все большей частью, чтобы вырваться из оккупированного Им города. Однако взамен и там Он требуетопустошает неисчислимые аршины. И лишь в уцелевших уголках, куда Ему путь заказан, чувствуешь себя не посторонним в искони добром мире Человеком (фото 7).
Но приходит время, и Он ищет место своего успокоения. Прямо под окнами своего хозяинараба. Нередко, словно зверь, забивается в дальний угол. Издалекадолго пришла в наш палисадник “Волга” (фото 8).
Почеловечески Их жаль, ведь Они, как могли, потрафляли нам, став и нашей судьбой. В любом случае, даже сама Его массовая смерть стала великим организатором – обширной индустрии Его утилизацицииреинкарнации. Поскольку на наши демографические взрывыямы Он бесстрастно отвечает целой канонадой и благодаря нечеловеческой рождаемости плодится по всему, белому пока еще свету. И даже при этом Он борется за свое долголетие, нисколько не сомневаясь в наших вкусахзапросах, решает свой квартирный вопрос в собственных городахгаражах (фото 9).
Ибо Он обожать себя заставил. Требует, чтобы и мы служили у Него на посылках, дабы накормитьзаправить, вымытьпочистить, отремонтировать. Словом, настаивает на невиданной гиперинфраструктуре в угоду себе, чем укрепляет свою позициюфорпост для дальнейших психических и газовых атак…
Если так пойдет и дальше, и Земли не хватит. Здесь и у гения Леонардо голова пошла бы кругом: как при этом найти благоприятную почву для жизни, где человек становится все более посторонним? Урбанисты, кажется, обреченно хотят хоть както поспеть за Ним. Неужели нам ничего иного не остается, как позаимствовать принцип пожаротушения, когда уничтожающий огонь гасит встречное пламя? Это когда гражданегорожане очнутсяпоймут, что Он уже не ради них, а иностранцы попросту будут избегать неудобства городовколлапсов, хронически страдающих от автотромбов. Болезненно, но мы обречены вернуть нашим городам человеческое лицо, печать красоты и высвободить входвыход для “простого люда”. Просто для люда, подняв именно его жизнь на достойно высокий уровень. Для этого не хватит вольероврезерваций, которые мы с большим трудом отвоевываем в центрах городов, словно три аршина на кладбище идей. Гуманных идей относительно не только урбанистики, но самого бытияжизни.
P.S. Утверждают космонавты и мечтатели: и на Марсе будут строить гаражи (фото 10). Хватит ли и там аршин для Его ступнейшин?..