Вы здесь

О чем поведали рисунки Короля

Вот уже на протяжении целого ряда лет я систематически занимаюсь сбором информационного материала, раскрывающего творческие тайны ушедших поколений. Сейчас работаю над монографией о жизни и деятельности народного архитектора СССР — Владимира Адамовича Короля (1912—1980).
Известный в республике ученый в области истории архитектуры, доктор искусствоведения Тамара Викторовна Габрусь, узнав, что я страстно “заболел” Королем, неожиданно спросила:

– А снос Немиги ты ему припомнишь?

Стало ясно, что только яркими красками многогранно одаренную творческую личность Владимира Адамовича Короля раскрыть не удастся...

Осенью 2005 г. Ирина Владимировна, дочь Владимира Адамовича, познакомила меня с графическими работами отца, сохранившимися в семейном архиве. Они не только удивили своим великолепием, но и изменили мое сознание, ибо позволили открыть еще одну малоизвестную страницу творческой биографии мастера, взглянуть на его творчество в новом ракурсе.

Серия карандашных рисунков “Минск” создана в 1946– 1947 гг. и состоит из 15 графических работ, исполненных на добротном ватмане размером 30ґ20 см. Закономерность это или случайность, но на них зафиксированы те архитектурные памятники, которые впоследствии были уничтожены. Например, на двух рисунках изображен Доминиканский костел – памятник архитектуры ХVII в. По манере исполнения и тщательной проработке деталей видно, что художнику был небезразличен этот памятник с его изяществом и неповторимой красотой.

Теперь, уважаемый читатель, давайте мысленно представим крупное республиканское совещание по вопросу восстановления городов и городского хозяйства Белоруссии, проходившее 25—26 мая 1945 г. На совещании присутствовали первые государственные лица республики во главе с секретарем ЦК КП (б) Б П.К. Пономаренко. Был здесь и председатель Комитета по делам архитектуры при СНК СССР А.Г. Мордвинов. Владимир Адамович Король в своем выступлении, в частности, отметил: “…архитектура – эта традиция. Выдумать просто так – с этого ничего не выйдет. Надо использовать наследие старого. Надо использовать все, но, конечно, учесть условия сегодняшнего дня и сегодняшних требований”. Уже через год на расширенном заседании Комиссии по утверждению важного градостроительного документа “Генеральный план восстановления и развития столицы БССР г. Минска”, проходившем 9–10 мая 1946 г., где главным докладчиком был архитектор Н.Е. Трахтенберг – автор этого генерального плана, а содокладчиком — В.А. Король – автор проекта центральной части застройки города, ни один из них не упомянул о том, что для реализации проекта предстоит снос чудом сохранившихся отдельных исторических сооружений. Причин этому несколько. Однако главным было то, что все присутствующие находились в состоянии некоторой эйфории от грандиозных градостроительных преобразований по восстановлению и развитию Минска. Многие считали, что снос отдельных исторических зданий — не такое уж “тяжкое преступление”. Тем более что в градостроительной практике послевоенного времени широко стали внедряться тенденции художественного единства, а архитекторы просто “натыкались” на сооружения различных эпох и столетий, художественная стилистика которых не увязывалась с архитектурой социалистического реализма — “сталинского ампира”. Практического же опыта нахождения увязки между наследием и современностью накоплено было недостаточно. Позитивным примером можно назвать лишь опыт М.П. Парусникова, который сумел органично вписать дореволюционное здание архитектора Г.Ю. Гая в административный комплекс – угол улиц Советской и Урицкого.

Единственным, кто выступил на том совещании с четкой позицией по данной проблеме, был известный ученый, археолог Иван Макарович Хозеров (1889—1947), высокоэрудированный человек, глубоко знающий культурно-историческое прошлое белорусского народа. Его аргументы были просты и немногословны: “Приходится пожалеть этот памятник XVII в. Он в монументальном выражении представляет любопытное решение, несколько необычное для этого типа костелов. Его желательно сохранить”. И.М. Хозеров вносит предложение: “…можно было бы оставить его в виде такого островка и озеленить, все-таки памятников у нас в Минске не так много”.

Просматривая в архиве документы комиссии, принявшей первый послевоенный генеральный план Минска, я еще не был знаком с иконографическим материалом Доминиканского костела. Наверное, поэтому мне тогда показалось, что высказывания И.М. Хозерова были лишь дежурным выступлением представителя отдела по делам охраны памятников архитектуры Управления по делам архитектуры при СНК БССР.

Но вот по прошествии 60 лет я держу в руках графические рисунки В.А. Короля с изображением этого уникального памятника белорусского зодчества XVII в., исчезнувшего из жизни Минска в 1953 г. Следовательно, слова И.М. Хозерова не прошли даром, они запали в душу художника, которому было небезразлично архитектурное наследие белорусского народа.

При создании рисунков В.А. Король ставил перед собой высоконравственную цель – передать будущим поколениям художественный образ уникального архитектурного сооружения. Кроме того, рисунки прекрасно отражают и жизненную ситуацию, и состояние, в котором пребывал художник – страдающий и глубоко сомневающийся в правильности решения, “спущенного сверху”, об уничтожении этого национального сокровища. Владимира Адамовича мучила совесть от понимания непоправимости данного вердикта. 

Графический материал В.А. Короля – своеобразный рассказ художника об архитектурной гармонии и уникальности этого творения зодчества. Он как бы вводит зрителя в атмосферу своих чувств, дает возможность каждому сделать оценку этому произведению архитектуры. Владимир Адамович проявил своеобразную чуткость к изображаемому объекту, в котором благодаря своему высочайшему бережно- содержательному отношению заставляет нас “услышать” неповторимый голос национальной истории. Интересно отметить, что по сравнению с сохранившимися фотографиями тех лет, запечатлевшими Доминиканский костел, этот феномен архитектурного наследия республики в рисунках В.А. Короля опоэтизирован и несет на себе черты глобальности и высокой художественной значимости. В этом, на наш взгляд, заключалось его внутреннее противоречие художника и адепта советской государственной системы.

Несколько позже, уже в самом начале 1950-х гг., белорусский зодчий Н. В. Дроздов, как бы переняв своеобразную эстафету от В. А. Короля, пошел еще дальше. Так, получив задание на перестройку костела Св. Марии в Минске под Дом физкультуры спортивного общества “Спартак”, он, прежде чем перестраивать памятник, счел своим профессиональным долгом тщательно выполнить обмерные чертежи и лишь затем приступить к исполнению проекта. Впоследствии, когда пришло время восстановить костел, этот проектный материал (обмерные чертежи) послужил отправной точкой для проекта реставрации. Не это ли, дорогой читатель, и есть профессиональный и гражданский подвиг архитектора?

Казалось бы, еще год назад на совещании В.А. Король говорил: “… архитектура — это традиция... Надо использовать наследие...”. Похоже, это были лишь слова, ибо на практике все оказалось по-иному. Видимо, за год в личности зодчего произошло размежевание. Так, если душа художника была восхищена огромной силой эмоционального воздействия уникального произведения белорусского зодчества XVII в., то в душе молодого архитектора бурлила огромная внутренняя сила, увлеченная новыми планами в духе революционных лозунгов: “…разрушим старый мир до основанья” и одновременно стремлением создать градостроительное пространство, соответствующее новой действительности.

 Победило второе. Оно имело порой трагические последствия для культуры республики, которые оправдывались идеологической необходимостью, непреклонностью в своем революционном движении к новому.

Примечательно, что эти сопоставления позволяют нам заглянуть в “тайны” творческой жизни Владимира Адамовича, в которой одновременно уживалось прекрасное и трагическое, возвышенное и обыденное. Видно, так было угодно судьбе и той социально-нравственной эпохе, в которой жил и творил белорусский архитектор-художник. Здесь, на наш взгляд, интересно отметить две стороны одной жизни, полярности человеческого духа. С одной стороны художник, своим творчеством передающий зрителю эмоции, с другой – государственный деятель, олицетворяющий власть и самодовлеющую личность. Кстати, эта полярность наблюдалась не только в личности В.А. Короля, она присутствовала у творческой интеллигенции как симптом общественного устройства жизни. Жизни, в которой постоянно подсознательно присутствовал страх за право творить, за свою должность, наконец, за право просто жить. Страх являлся особенностью состояния не только отдельных людей, но и общества в целом. Сегодня ты лидер, олицетворение лучшего и передового, а завтра – враг народа. И как результат — в общественной жизни посещали антирелигиозные лекции, выходили в праздничные церковные дни на субботники, клеймили позором религию — опиум для народа. Дома же, “под одеялом”, полушепотом говорили и делали иное – пекли ]]>куличи]]>, красили ]]>пасхальные яйца]]>, тайно крестили детей.

Возможно, создавая серию рисунков “Минск”, Владимир Адамович не задумывался над смыслом своих художественных усилий? Может быть. Однако в это сегодня не верится. Можно лишь предположить, что художник, осознавая иллюзорность своих художественных упований, прекрасно знал, что на тот момент в обществе действовали разрушительные силы. Сегодня эти рисунки способствуют активному обогащению национальной культуры Беларуси. Они представляют огромную художественную ценность и вместе с тем несут большую познавательную информацию об архитектурно-историческом наследии республики.

Впоследствии В.А. Король уже не так болезненно реагировал на решения, связанные с ликвидацией тех или иных памятников национального культового зодчества, и воспринимал происходящее с философским спокойствием. Так, в 1978 г. на сессии Верховного Совета БССР при обсуждении проекта закона “Об охране и использовании памятников истории и культуры” он отмечал: “… мы далеки от мысли, что все старое, только потому что оно старое, должно быть обязательно сохранено. Нет! При решении этих вопросов надо исходить от разумного и целесообразного: необходимо сохранять и оберегать только то, что представляет собой дополнительно историко-архитектурную и познавательную ценность”. При этом он приводит пример: “…стоит ли, например, продолжать бесконечные дискуссии о том, надо или не надо сносить расположенное на площади Ленина в Гродно старое двухэтажное здание – Дом вице-администратора (2-я половина XVIII в.) – довольно заурядной архитектуры, — не надо быть большим специалистом. Ясно, что оно мешает новому градостроительному решению площади”.

Видимо, все-таки сказалось идеологическое давление воинствующего атеизма, внедряемого в жизнь партийно-советскими органами на территории Беларуси в 60-е годы ХХ в. Именно здесь, на наш взгляд, и скрывается ответ на вопрос, заданный Т.В. Габрусь.

 

 

 

 

Читайте также
23.07.2003 / просмотров: [totalcount]
Гольшаны, пожалуй, единственное в Беларуси местечко, которое сохранило свое архитектурное лицо. Что ни дом — то бывшая мастерская, или лавка, или...
23.07.2003 / просмотров: [totalcount]
Один из древнейших городов Беларуси – Заславль – уже давно приковывает внимание специалистов из разных областей науки – археологии...
23.07.2003 / просмотров: [totalcount]
Одесса… Удивительный город! Даже не знаю, с чего начать рассказ о нем… С того, что почти вся его старая часть построена 160—200...