Вы здесь

Борис Олегович Юртин: Все проекты – как дети

 

Побеседовать на профессиональные темы с Борисом Олеговичем планировал давно. И вот представился удобный случай, коль тема номера – малые архитектурные формы. Как правило, они ассоциируются с ландшафтной архитектурой. А здесь Борис Олегович – признанный, в том числе и за рубежом, Мастер. Достаточно будет сказать, что он лауреат Государственной премии СССР в области архитектуры (1989 г.). Причем именно за ландшафтную работу – Слепянскую водную систему Минска, которая до сих пор не имеет себе равных по многим профессиональным показателям. Однако это далеко не единственный проект, украшающий белорусскую столицу. И все они Мастеру дороги.

 

 Разговор начался со своеобразного заявления Бориса Олеговича:

– Восемь лет назад я уже выступал в нашем журнале. И прогресс, казалось бы, должен был бы быть. Не берусь судить о других направлениях архитектуры, но в ландшафтной наблюдается откат.

 

– Откуда столь категоричное заключение?

– Мы, претендуя на достойное место в мировом сообществе, не обращаем должного внимания на ту область человеческой деятельности, которая выходит сейчас в число передовых, поскольку направлена на формирование среды обитания, сохранение и улучшение природных и эстетических качеств города и соблюдение экологического баланса между человеком и природой.

 

– Если я правильно Вас понял, то необходим существенный рывок “в ландшафт”?

– В сложившейся ситуации выдвигается ряд основных тем, которыми необходимо вплотную заниматься. Они касаются всех уровней взаимодействия человека со средой, включая сохранение национального своеобразия в мировом сообществе. Это говорит о значимости и ответственности ландшафтного архитектора. С его задачами не справится ни архитектор общего профиля, ни специалист по озеленению.

– Вы хотите сказать, что архитектор-ландшафтник – нечто принципиально особенное?

– Ландшафтный архитектор, проектировщик и технолог, должен быть универсальным специалистом, обладающим всесторонними естественно-научными, инженерными и архитектурно-художественными знаниями. В профессиональной среде это утверждение не подвергается сомнению.

 

– Значит, эта среда уже сложилась?

– Если посмотреть, скажем, на европейские страны, США, там с 1890 года начали серьезно и целенаправленно заниматься ландшафтной архитектурой и уже достигли впечатляющих результатов. На сегодняшний день десятки университетов готовят специалистов ландшафтной архитектуры. Причем по очень интересным пяти-, шестилетним программам.

 

– А как мы выглядим на этом фоне?

– Были и у нас достойные успехи – и при царизме, и после революции, до войны. Но борьба с излишествами, “панелизация” зодчества затронула и работу с ландшафтом. Да еще как! Тогда и было сказано Хрущевым, что никакой ландшафтной архитектуры и быть не должно – есть озеленение. В результате нанесен колоссальный ущерб. Куда ни посмотришь – унылые газоны.

 

– Однако миновала та эпоха. Или ее корни еще сильны?

– Действительно, общество не может топтаться на одном месте, ищет выходы. В 1986 году еще при СССР энтузиастами было создано общесоюзное объединение ландшафтных архитекторов. Мы, как могли, участвовали в его деятельности, но это направление с трудом продвигалось в нашей республике. Россия резко ушла вперед, там очень серьезно подходят к этой проблеме на уровне генеральных планов ландшафтной организации городов.

 

– Насколько я знаю, наши современные ландшафтные разработки и их реализация высоко отмечены в той же России.

– Если говорить об отдельных немногочисленных наших работах, то они действительно интересны. Но с точки зрения ландшафтного искусства они еще примитивны. Если копнуть по-настоящему, то недостатков в каждом из них предостаточно. Специалистов-ландшафтников, владеющих многогранным мастерством в совершенстве и на всех уровнях, мы попросту не имеем. И не готовим. Есть немногие самоучки типа меня, которого просто случай привел к ландшафтному творчеству.

 

– Я давно убедился, что нет ничего случайного в этом мире. Но есть подспудное исполнение личностного предназначения. Таков, наверное, и Ваш случай?

– Родился я в Сибири. Потом отца перевели работать на Северокавказскую железную дорогу, и там я с отличием окончил строительный техникум. Затем – архитектурный факультет Львовского политехнического института, также с красным дипломом. В 1958 году вернулся в Сибирь, в Кузбассгорпроект города Новокузнецка. Через пять лет по объявлению в строительной газете в должности ГАПа приехал в Алма-Ату. Восемь лет отработал, были интересные объекты. Но все равно чувствовалось, что это не мой дом. В 1971 году приехал в Минск по приглашению Минскпроекта, но сразу же почувствовал, что все места заняты. Побродив по городу, я обратил внимание на его благоустройство. И зародилась мысль: не начать ли собственное дело в этом направлении и найти собственную нишу? Чтобы ни от кого не зависеть, ушел работать заместителем главного архитектора города. Одновременно занимался организацией мастерской по ландшафтному проектированию, потом решился возглавить ее. И повезло. В то нелегкое время мы подняли такой объект, как Слепянская водная система. Были и другие достаточно удачные проекты.

 

– Как Вы относитесь к ним?

– Все проекты – как дети. Живешь ими, осуществляешь, следишь за их жизнью, болеешь за них.

 

– А малые формы – как малые дети?

– Можно сказать и так, но в корне неверно, когда ландшафтную архитектуру путают с архитектурой малых форм. Сегодня малые архитектурные формы – добротная технология, индустриальное производство. Весь мир признает это. Поэтому их специфика и эстетика перекочевали, стали уделом специализированных фирм, которые непосредственно ими и занимаются. И все пользуются их плодами. Зачем изобретать велосипед.

 

– А насколько велико значение малых форм в обширных ансамблях?

– Постольку-поскольку. Хотя, с другой стороны, без них никак не обойтись, и важно, чтобы они решали общие задачи архитектуры. Например, площадь у Комаровского рынка. Казалось бы, рядовая работа, но мы ее подняли на приемлемый уровень. Скульптура, фонтан, в целом благоустройство. И живым уголок стал.

 

– Среди Ваших “детей” есть самые дорогие, любимые?

– Все они любимы. Правда, тринадцать лет проектирования, строительства, авторского надзора над Слепянской системой, конечно, выделяют эту разработку. Но если разобраться по существу, то и там много нерешенных до сих пор проблем, приводящих к негативным последствиям, хотя внешняя сторона вполне привлекательна.

 

– Наверное, как у большинства проектировщиков, есть и нерожденные “дети”, нереализованные проекты?

– Целый ряд проектов, к которым по разным причинам уже и вернуться нельзя. В свое время был разработан великолепный, на мой взгляд, проект – бульвар по ул. Сурганова, соединяющий улицы Я. Коласа и М. Богдановича с выходом в парковый массив. Мы его защитили красиво. Уже должны были строить… Сегодня застроили всю эту зону абракадабрами, изуродовали пространство, архитектурной композиции не получилось. Это штучные, не связанные вместе постройки. И самое главное, там уже никогда не будет бульвара, который мог бы стать ярким достоянием города.

Недалеко замечательный зеленый массив. Запроектировали, начали строить и… забросили.

Парк Челюскинцев. Я дважды приступал к нему. Все на полке. Ограду, некоторые другие малые формы поставили. Но внутри ничего не сделано.

 

– Чем Вы сегодня особенно встревожены?

– Городские и пригородные природные пейзажи находятся на грани необратимых изменений, утрачивая свою природную ценность. Серьезную озабоченность вызывает реальное состояние зеленых насаждений в городе. Во многих случаях они уже не могут выполнять свои архитектурно-ландшафтные и санитарно-гигиенические функции, потеряли декоративность и жизнестойкость.

 

– Но это и вина, и беда всех огромных городов, поэтому конкретнее, локальнее.

– Водно-зеленый диаметр Минска. Как я слышал, хотят переиначить и его. Предлагается в результате якобы анализа многочисленных европейских городов застраивать и вторую, “зеленную” сторону столичных проспектов. Это просто непонимание того, что достигнуто, и этой уникальностью только гордиться надо.

Или сквер Янки Купалы в самом центре Минска. Сколько мы занимались этим уникальным ландшафтным уголком на излучине Свислочи, но вдруг принимается решение о строительстве там кафе, рядом с музеем, который также уже исторический памятник.

 

– Однако подобное кафе – это, в общем-то, малая форма…

– Только урон от нее большой. Утрачивается характер историко-культурного центра. Отрицательно это скажется на уровне грунтовых вод, к которому привыкли деревья, они начнут гибнуть. Более десятка могучих деревьев идет под снос только для размещения кафе. Мы сейчас всю общественность поднимаем на защиту этого парка. Надеюсь, все-таки победим.

 

– Видимо, строительный и предпринимательский бум “думает” не о том?

– Мы, например, еще и не задумываемся над тем, что в Европе стало повседневной практикой: эксплуатируемая кровля. Была природа, был ландшафт, и раз построили здание, то поднимают и естественный ландшафт посредством зеленых кровель, садов на крышах.

 

– Малые формы забираются и туда…

– Забираются они куда угодно. Но не кровлю надо приспосабливать к подобной эксплуатации, а здание проектировать с ее учетом, что требует специальных разработок и конструкций.

– На Востоке Минска уже есть опыт создания садов на крыше…

– К сожалению, угробили эту идею. Но, в любом случае, это был как бы штучный момент, а сегодня требуется массовый подход.

 

– Значит, необходимо учиться. Пусть в этом смысле “заграница нам поможет”.

– Одна из ключевых проблем – отсутствие информации о ландшафтной архитектуре, которая расширила бы круг профессионального общения, стала школой передового опыта. Мы находимся в информационном вакууме. Есть фактически только то, что мы ухитряемся привезти из-за рубежа в виде их журналов и наших фотографий.

 

– Отсюда напрашивается предложение…

– Необходимо издавать профессиональный журнал как орган, объединяющий усилия профессионалов в защите ландшафтной архитектуры от дилетантизма, низкого качества выполняемых работ, воровства идей, весьма распространенного на нынешнем этапе бизнеса. В России множество специальных периодических изданий, посвященных ландшафтной архитектуре и дизайну, где кроме картинок имеются обстоятельные справочные разделы.

 

– Значит, там есть заинтересованные читатели, издания достаточно востребованы, для чего, понятно, имеются глубинные причины. В этой связи давайте попробуем комплексно сформулировать проблематику и предложим, что делать, с чего начинать.

– У нас действительно нет профессионализма. Это хорошо, что у нас есть энтузиасты, но этого недостаточно. Нужно начинать с подготовки кадров, не исключено, с создания особого факультета. Те, с кем четверть века назад мы создавали новаторскую мастерскую, сегодня сходят с арены. Молодежь просто так сагитировать не удается.

 

– Но этого одним энтузиазмом не добиться.

– Государство должно узаконить профессию ландшафтного архитектора, что, в частности, сделали Россия и Украина. Возможно, потребуется специальная государственная программа по ландшафтным преобразованиям страны, поскольку мы активно занялись большими и малыми городами, агрогородками и селами.

 

– Извините, но Вы уже, что говорится, на заслуженном отдыхе, когда многие преспокойно занимаются ландшафтом на своих шести сотках...

– Переработал двенадцать лет. Но душа болит.

 

– Востребован ли Ваш профессионализм сегодня?

– Я себя предлагать не могу, а предложений мне здесь не сделали. Но друзья, коллеги в Украине приглашают меня читать лекции, вести мастер-класс. Сейчас выполняю проектные работы для России. На дому, собственноручно. Никаких проблем. Регулярно езжу туда на надзор. А еще готовлю к изданию книгу по ландшафтной архитектуре. Поделюсь, что в ней понял и чего достиг.

Беседу вел Игорь Морозов

 

 

 

 

 

Читайте также
02.09.2003 / просмотров: [totalcount]
Кажется, что синусоида развития архитектуры, пройдя свою нижнюю точку, медленно начала подниматься вверх. По крайней мере разговоры про кризис в...
26.10.2003 / просмотров: [totalcount]
2–3 октября город над Сожем принимал у себя гостей — участников Пятого национального фестиваля архитектуры “Гомель-2003”. В...
04.03.2004 / просмотров: [totalcount]
По сложившейся традиции большая часть юбилейных публикаций начинается с перечня высоких званий, титулов и регалий. Наверное, это и правильно, но не...