Потенциал взаимодействия
Белорусы всегда уважительно относились к людям, владевшим каким-либо ремеслом. Но плотницкое дело было не просто известно каждому крестьянину – он с ним сталкивался почти ежедневно. Существовало множество всяческих выражений, подмечающих особенности данной специальности, в частности находчивость: “Каб не клін і не мох, цесля бы здох”. Точность таких поговорок, загадок закономерна, так как все, связанное со строительством, архитектурной средой, входило в повседневную жизнь, было всем известно и понятно. Подтверждением этому могут быть многие современные усадьбы, обустроенные с любовью, иногда и с юмором, демонстрируя личностные предпочтения хозяев, а это то, что никак не может быть реализовано кем-то посторонним (рис. 1).
Более того, искусство строить заключало в себе основы практических навыков во многих других сферах деятельности. У крестьян освоение строительного искусства было важнейшим компонентом семейного воспитания мальчиков. Первоначально – рубка дров, то есть овладение навыками работы топором. Затем наставал черед изготовления простейшей мебели – стол, лавка, скамеечка [1], что связано с освоением принципов конструирования и основ эстетического отношения к формированию среды. Потом участие в строительстве и оборудовании простейших хозяйственных строений.
Обычно крестьяне сами заготавливали строительный материал. А в строительных работах участвовали практически все члены семьи. Поэтому неслучайно через весь фольклор проходит тема уважительного отношения к тому месту, где живет семья.
Мастеров могли приглашать и со стороны, но всегда прилагалось немало собственных усилий, реализовывались собственные замыслы, решались конкретные индивидуальные задачи. В связи с этим планировка и композиционное решение усадеб, архитектурно-конструктивные особенности сооружений характеризуются широким разнообразием даже в пределах одного населенного пункта. Работы, для которых приглашались сторонние специалисты, напротив, неминуемо приводили к тиражированию определенных элементов. Поэтому в одной деревне, на одной улице, даже в соседних домах встречаются одинаковые печи, окна или двери, декоративное убранство. Однако с достаточной долей разнообразия – ведь соотношение объемов работ, выполнявшихся своими силами и привлеченными специалистами, было различным, сочеталось с разнообразием природных условий конкретного места строительства, а также с проявлением личных практических навыков и эстетических взглядов хозяев.
Поэтому традиционная культура, в том числе и народное зодчество, развивались в тесной взаимосвязи художественной, интеллектуальной деятельности и материального производства, всячески реализуя ее потенциал.
Потенциал взаимосвязанности
Строительное искусство имело универсальный характер и развивалось параллельно с другими ремеслами, связанными с обработкой древесины, а их в Беларуси насчитывалось около 30. Одни из них (пильщики, гонтари) заготавливали материалы для строительства, другие (токари, столечники, скрынники и др.) обеспечивали интерьеры мебелью. Но плотники могли и сами выполнять эти работы, так как набор их инструментов и технических приемов был достаточно разнообразен. Начиная строительство, они хорошо представляли конечный результат, образ будущего здания уже был сформирован в их воображении. Здесь помогали одновременно интуиция и логика, представления о красоте и волевые качества творческой личности.
Умение определять эстетический потенциал функциональных и конструктивных особенностей сооружений, природного окружения и использовать его с помощью простейших приемов – основной творческий метод белорусских плотников. Конструктивная “правда”, тектоничность была важным условием при формировании образов, выражающих устойчивость бытового уклада и стабильность функциональных процессов. Возможно, поэтому в народном зодчестве надолго задерживаются древнейшие конструктивные системы (на сохах, столбовая), которые явственно демонстрировали работу каждого элемента. А открытое размещение конструктивных элементов содействовало развитию плотничной декорации, заключавшейся в художественном осмыслении балок, кронштейнов, столбов и подкосов галерей [2].
О конструировании в древнейшие периоды истории свидетельствуют сохранившиеся до наших дней типы старинных строений “азяроды” – приспособления для сушки сена и снопов (рис. 2), колодезные журавли (рис. 3). В них широко использовали простейшие решения, в том числе естественные природные формы – раздваивающиеся вверху стволы деревьев. Народное название такого элемента – “саха” напоминает в большей мере о землепашестве, где, как и в строительстве, конструктивная суть заключалась в эффективной передаче нагрузок. Это обстоятельство сделало “саху” популярным элементом конструктивных решений в разных строениях. В единое целое естественно соединялись простота формы, ее художественная выразительность и конструктивная эффективность.
Древнейшиестроительные приемы использовались параллельно с усовершенствованными техническими решениями. Так, для восприятия значительных растягивающих усилий, а также сжатия, сдвига, изгиба применяли универсальные соединения – замки. Повсеместно по всей Беларуси при соединении элементов нижнего венца хаты (“падвалiны”) использовался косой накладной замок – так называемый “знак маланкі”, усложненный шипами и укрепленный клиньями. Это достаточно сложный тип соединения для рядовой конструкции (рис. 4). Нижний венец – ответственный элемент здания, требующий особого внимания. Поэтому сложный и выразительный замок помимо сугубо конструктивного предназначения наглядно демонстрировал надежность и служил своего рода гарантом качества.
Угловые соединения также позволяли минимальной обработкой элементов повысить художественную выразительность здания, почему они не стали исключительно техническим приемом. При этом строители не ограничивались только двумя известными решениями – “с остатком” и “в чистый угол”. Характерное для зодчества Западного Полесья угловое соединение, называвшееся “вугал у каню”, имело, например, варианты (рис. 5–7), которые вводили детали, расположенные на уровне нашего зрения, т.е. доступные для осмотра зрителем.
Множество вариантов декорирования имели также обшивка углов сруба (рис. 8), наличники окон, веранды. При использовании камня или кирпича единство художественного, конструктивного и утилитарного находило не менее выразительные решения (рис. 9).
Анализ старинных каркасных конструкций показывает, что строители находили и использовали возможности выявлять роль каждого отдельного элемента. К примеру, в каркасах галерей, что обогащало силуэт и светотеневую композицию (рис. 10–12). А когда хотели подчеркнуть прочностные качества строения, то осознанно применяли особо массивные элементы, несмотря на значительные дополнительные усилия (рис. 13).
Даже в наиболее распространенных конструкциях – рубленых – строители могли продемонстрировать структурность внутреннего пространства зданий. Угловые и поперечные соединения бревен в углах четко отражали его членение на отдельные части. И наоборот, наличие только угловых соединений при отсутствии наружных выступов внутренних поперечных стен свидетельствовало о неделимости внутреннего пространства. Подобная информационность конструкций использовалась для создания художественного образа. Так, внутреннее пространство общинного амбара-”магазiна” (д. Косаричи Глусского р-на) содержало закрома для хранения зерна, которые были выявлены на фасадах четким метрическим строем выступов поперечных стенок. Эти выступы, а также множество стыков бревен чуть ли не в каждом венце способствовали выразительности внешнего облика этого здания (рис. 14, 15).
Иной эффект получался при использовании дощатой обшивки стен. Она позволяла утеплить здание, защитить основные конструкции. Но строители учитывали, что обшивка, скрывая структурность рубленых стен, делала неоднозначным понимание пространственной композиции и внутренней структуры здания. Поэтому ее использовали для достижения эффекта цельности, монументальности сооружения (рис. 16).
Таким образом, реализация потенциала взаимосвязанности в решении функциональных, конструктивно-технических и эстетических задач обеспечивала народным мастерам достижение искомого результата простейшими средствами.
Литература
1. Ракава, Л.В. Традыцыі сямейнага выхавання ў беларускай вёсцы / Л.В. Ракава. – Мінск.: Ураджай, 2000. – С. 42.
2. Сергачев, С. Дерево в памятниках архитектуры Беларуси / С. Сергачев // Архитектура и строительство. – 2005. – № 5. – С. 7.
Народное зодчество всегда характеризовалось стремлением к организации пространства, обладающего потенциалом взаимодействия и взаимосвязанности. Но если все понятно с обоснованностью и экономической целесообразностью архитектурно-планировочных и конструктивных решений, то в чем заключался потенциал взаимодействия и потенциал взаимосвязанности?
Их сущность кроется в зодчестве как важнейшей части духовной культуры и, следовательно, в непременном установлении системных связей любого строящегося объекта для обеспечения жизнедеятельности общества. Именно это служило основой цельности приемов и образов народного зодчества Беларуси, которое формировалось совместными усилиями заказчика, строителя и пользователя, а они, как правило, сочетались в одной личности. Заказчик строил себе сам, а впоследствии сам же устранял огрехи и ошибки, обнаруженные при эксплуатации.
Потенциал взаимодействия
Белорусы всегда уважительно относились к людям, владевшим каким-либо ремеслом. Но плотницкое дело было не просто известно каждому крестьянину – он с ним сталкивался почти ежедневно. Существовало множество всяческих выражений, подмечающих особенности данной специальности, в частности находчивость: “Каб не клін і не мох, цесля бы здох”. Точность таких поговорок, загадок закономерна, так как все, связанное со строительством, архитектурной средой, входило в повседневную жизнь, было всем известно и понятно. Подтверждением этому могут быть многие современные усадьбы, обустроенные с любовью, иногда и с юмором, демонстрируя личностные предпочтения хозяев, а это то, что никак не может быть реализовано кем-то посторонним (рис. 1).
Более того, искусство строить заключало в себе основы практических навыков во многих других сферах деятельности. У крестьян освоение строительного искусства было важнейшим компонентом семейного воспитания мальчиков. Первоначально – рубка дров, то есть овладение навыками работы топором. Затем наставал черед изготовления простейшей мебели – стол, лавка, скамеечка [1], что связано с освоением принципов конструирования и основ эстетического отношения к формированию среды. Потом участие в строительстве и оборудовании простейших хозяйственных строений.
Обычно крестьяне сами заготавливали строительный материал. А в строительных работах участвовали практически все члены семьи. Поэтому неслучайно через весь фольклор проходит тема уважительного отношения к тому месту, где живет семья.
Мастеров могли приглашать и со стороны, но всегда прилагалось немало собственных усилий, реализовывались собственные замыслы, решались конкретные индивидуальные задачи. В связи с этим планировка и композиционное решение усадеб, архитектурно-конструктивные особенности сооружений характеризуются широким разнообразием даже в пределах одного населенного пункта. Работы, для которых приглашались сторонние специалисты, напротив, неминуемо приводили к тиражированию определенных элементов. Поэтому в одной деревне, на одной улице, даже в соседних домах встречаются одинаковые печи, окна или двери, декоративное убранство. Однако с достаточной долей разнообразия – ведь соотношение объемов работ, выполнявшихся своими силами и привлеченными специалистами, было различным, сочеталось с разнообразием природных условий конкретного места строительства, а также с проявлением личных практических навыков и эстетических взглядов хозяев.
Поэтому традиционная культура, в том числе и народное зодчество, развивались в тесной взаимосвязи художественной, интеллектуальной деятельности и материального производства, всячески реализуя ее потенциал.
Потенциал взаимосвязанности
Строительное искусство имело универсальный характер и развивалось параллельно с другими ремеслами, связанными с обработкой древесины, а их в Беларуси насчитывалось около 30. Одни из них (пильщики, гонтари) заготавливали материалы для строительства, другие (токари, столечники, скрынники и др.) обеспечивали интерьеры мебелью. Но плотники могли и сами выполнять эти работы, так как набор их инструментов и технических приемов был достаточно разнообразен. Начиная строительство, они хорошо представляли конечный результат, образ будущего здания уже был сформирован в их воображении. Здесь помогали одновременно интуиция и логика, представления о красоте и волевые качества творческой личности.
Умение определять эстетический потенциал функциональных и конструктивных особенностей сооружений, природного окружения и использовать его с помощью простейших приемов – основной творческий метод белорусских плотников. Конструктивная “правда”, тектоничность была важным условием при формировании образов, выражающих устойчивость бытового уклада и стабильность функциональных процессов. Возможно, поэтому в народном зодчестве надолго задерживаются древнейшие конструктивные системы (на сохах, столбовая), которые явственно демонстрировали работу каждого элемента. А открытое размещение конструктивных элементов содействовало развитию плотничной декорации, заключавшейся в художественном осмыслении балок, кронштейнов, столбов и подкосов галерей [2].
О конструировании в древнейшие периоды истории свидетельствуют сохранившиеся до наших дней типы старинных строений “азяроды” – приспособления для сушки сена и снопов (рис. 2), колодезные журавли (рис. 3). В них широко использовали простейшие решения, в том числе естественные природные формы – раздваивающиеся вверху стволы деревьев. Народное название такого элемента – “саха” напоминает в большей мере о землепашестве, где, как и в строительстве, конструктивная суть заключалась в эффективной передаче нагрузок. Это обстоятельство сделало “саху” популярным элементом конструктивных решений в разных строениях. В единое целое естественно соединялись простота формы, ее художественная выразительность и конструктивная эффективность.
Древнейшиестроительные приемы использовались параллельно с усовершенствованными техническими решениями. Так, для восприятия значительных растягивающих усилий, а также сжатия, сдвига, изгиба применяли универсальные соединения – замки. Повсеместно по всей Беларуси при соединении элементов нижнего венца хаты (“падвалiны”) использовался косой накладной замок – так называемый “знак маланкі”, усложненный шипами и укрепленный клиньями. Это достаточно сложный тип соединения для рядовой конструкции (рис. 4). Нижний венец – ответственный элемент здания, требующий особого внимания. Поэтому сложный и выразительный замок помимо сугубо конструктивного предназначения наглядно демонстрировал надежность и служил своего рода гарантом качества.
Угловые соединения также позволяли минимальной обработкой элементов повысить художественную выразительность здания, почему они не стали исключительно техническим приемом. При этом строители не ограничивались только двумя известными решениями – “с остатком” и “в чистый угол”. Характерное для зодчества Западного Полесья угловое соединение, называвшееся “вугал у каню”, имело, например, варианты (рис. 5–7), которые вводили детали, расположенные на уровне нашего зрения, т.е. доступные для осмотра зрителем.
Множество вариантов декорирования имели также обшивка углов сруба (рис. 8), наличники окон, веранды. При использовании камня или кирпича единство художественного, конструктивного и утилитарного находило не менее выразительные решения (рис. 9).
Анализ старинных каркасных конструкций показывает, что строители находили и использовали возможности выявлять роль каждого отдельного элемента. К примеру, в каркасах галерей, что обогащало силуэт и светотеневую композицию (рис. 10–12). А когда хотели подчеркнуть прочностные качества строения, то осознанно применяли особо массивные элементы, несмотря на значительные дополнительные усилия (рис. 13).
Даже в наиболее распространенных конструкциях – рубленых – строители могли продемонстрировать структурность внутреннего пространства зданий. Угловые и поперечные соединения бревен в углах четко отражали его членение на отдельные части. И наоборот, наличие только угловых соединений при отсутствии наружных выступов внутренних поперечных стен свидетельствовало о неделимости внутреннего пространства. Подобная информационность конструкций использовалась для создания художественного образа. Так, внутреннее пространство общинного амбара-”магазiна” (д. Косаричи Глусского р-на) содержало закрома для хранения зерна, которые были выявлены на фасадах четким метрическим строем выступов поперечных стенок. Эти выступы, а также множество стыков бревен чуть ли не в каждом венце способствовали выразительности внешнего облика этого здания (рис. 14, 15).
Иной эффект получался при использовании дощатой обшивки стен. Она позволяла утеплить здание, защитить основные конструкции. Но строители учитывали, что обшивка, скрывая структурность рубленых стен, делала неоднозначным понимание пространственной композиции и внутренней структуры здания. Поэтому ее использовали для достижения эффекта цельности, монументальности сооружения (рис. 16).
Таким образом, реализация потенциала взаимосвязанности в решении функциональных, конструктивно-технических и эстетических задач обеспечивала народным мастерам достижение искомого результата простейшими средствами.
Литература
1. Ракава, Л.В. Традыцыі сямейнага выхавання ў беларускай вёсцы / Л.В. Ракава. – Мінск.: Ураджай, 2000. – С. 42.
2. Сергачев, С. Дерево в памятниках архитектуры Беларуси / С. Сергачев // Архитектура и строительство. – 2005. – № 5. – С. 7.