Говоря об архитектуре зрелищных сооружений, мы, как правило, имеем в виду театральные и концертные площадки. И забываем, что есть еще один вид “зрелищ”, может, не такой динамичный, но от этого не менее презентативный, содержательный и эффектный. Это музей. Его зрелищность наполнена внутренним движением, музейное здание – сложный конгломерат архитектурных достижений и технических инноваций. Здесь не менее важно создать запоминающийся архитектурный образ и соблюсти все требования, предъявляемые к хранению и экспозиции памятников искусства.
Музейное здание, с одной стороны, предназначено для широкого круга посетителей. В этом его массовость и зрелищность. С другой – оно специфично и даже уникально, поскольку его главные “жители” – произведения искусства, порой насчитывающие не одну сотню лет, а потому и предъявляющие высокие требования к месту своего обитания, к техническому оснащению и оформлению пространства. Нелегкая задача для архитектора.
В конце минувшего года заявил о себе очередной архитектурный объект – новое здание Национального художественного музея. И как всякое новое, сразу же стал предметом обсуждений, дискуссий и споров архитекторов и искусствоведов, музейных работников и просто посетителей. Учитывая его непростую судьбу, долгую историю возведения, затянувшееся ожидание, становится понятно, почему сейчас он является объектом повышенного внимания.
Архитектурный образЧто важнее всего в архитектурном объекте? Запоминающийся образ? Яркий, современный интерьер? Инженернотехническая составляющая? Или же соответствие замысла функциональному назначению здания?
Где проходит грань между творческой самореализацией и обоюдным сотрудничеством представителей разных профессий, причастных к возведению здания? Давайте поразмышляем над этим на примере нового здания Национального художественного музея.
Это было действительно выстраданное и долгожданное событие. Ждали его более 15 лет. Необходимость дополнительных экспозиционных площадей стала очевидной уже после открытия главного корпуса в 1957 г. Тогда казалось, что это случится очень скоро. Но идея так и оставалась идеей, пока в конце 1980х годов не возник проект нового здания (главный архитектор В.С. Белянкин, Белгоспроект). Жители столицы прекрасно помнят “долгострой”, длительное время простоявший без изменений и надежд на завершение. Но после того как ситуацию взяло под контроль руководство государства, дело сдвинулось с мертвой точки. В том же институте снова взялись за проект, разработали интерьер внутреннего пространства, согласовали с руководством музея и за достаточно короткий срок, что был перед ними поставлен, реализовали.
Восстанавливая ход событий, главный архитектор проекта, автор интерьеров А.В. Ермолин вспоминает первые впечатления от посещения объекта:
– Это заброшенное хозяйство досталось мне в плачевном состоянии. Изменить возведенную к тому времени “коробку” было уже невозможно, я мог только коегде чтото подкорректировать. Образ будущего объекта родился практически сразу: это будет город под крышей. И как продолжение идеи возникли многообразные фасадные элементы: колонны, арки, входные группы.
Хотелось объединить обобщенный образ прошедших эпох и современный стиль жизни, динамичный и интенсивный. Потому и появилось в интерьере сочетание классических элементов оформления и современных приемов и материалов отделки.
В помещение выставочных залов пристройки посетитель попадает через главный корпус музея. Пройдя анфиладу строгих классических залов (автор проекта М.И. Бакланов. – О.М.), он попадает в иной мир – “улицу” под стеклянным куполом. Здесь тоже классические формы, но решены они совершенно иначе. Крестообразный зенитный фонарь атриума заливает светом зону коммуникаций, задавая направляющую ось всему внутреннему пространству. Используются активные элементы в отделке стен и перегородок декоративным камнем, применяется лепной декор. Поэтажные выставочные зоны, напротив, лаконичны и просты.
– Я подчеркивал деление пространства источниками освещения. Атриум освещается активным световым потоком, а выставочные зоны – мягким светом благодаря размещению светильников за плоскостью подвесного потолка из матового светопрозрачного полистирола.
Конечно, не обошлось без досадных нестыковок. К сожалению, не в полном соответствии с проектом был реализован пол, да и светильники повесили другие. На последних этапах захотел внести изменения в проект заказчик.
Строительные работы осуществляли несколько подрядчиков, и часто возникали несогласованности. Технические требования к объекту были очень высоки, важно было все реализовать правильно. Но вышло не совсем так, как задумывалось, поэтому и после открытия приходилось чтото исправлять, доделывать…
В новом здании (общая площадь составляет 8902 м2, из них 2622 м2 отведены под экспозицию) располагаются не только экспозиционные залы, но и помещения для хранения произведений искусства, реставрационные мастерские с современным оборудованием. Техническое оснащение призвано обеспечивать бесперебойную работу жизненно важных для музея систем. Среди них – система централизованного пылеудаления, соответствующая экологическим, санитарным, гигиеническим и противопожарным требованиям. В экспозиционных залах и реставрационных мастерских применяется система комбинированного освещения (общее и местное).
В помещение выставочных залов пристройки посетитель попадает через главный корпус музея. Пройдя анфиладу строгих классических залов (автор проекта М.И. Бакланов. – ), он попадает в иной мир – “улицу” под стеклянным куполом. Здесь тоже классические формы, но решены они совершенно иначе. Крестообразный зенитный фонарь атриума заливает светом зону коммуникаций, задавая направляющую ось всему внутреннему пространству. Используются активные элементы в отделке стен и перегородок декоративным камнем, применяется лепной декор. Поэтажные выставочные зоны, напротив, лаконичны и просты.
Благодаря появлению нового здания многие произведения из запасников наконецто выставлены на обозрение публики. Шедевры древнебелорусского искусства, коллекции художественных произведений Западной Европы и Востока, богатейшее собрание русского и современного белорусского искусства. Национальный художественный музей обладает обширными коллекциями, уникальными и неповторимыми произведениями, которые давно ждали своего часа, чтобы явить миру свой лик. Ведь лишь глаз заинтересованного и небезразличного зрителя, его созерцание дают вторую жизнь картине, которая, как всякий живой организм, требует внимания и восхищения.
А как приятно прийти и увидеть наконец собственными глазами те произведения, о которых раньше только читал или видел в репродукциях! И мы пошли в музей...
Музейный образОткрытие нового здания Национального художественного музея приветствовали все: от художников и искусствоведов до посетителей. Однако радость от расширения “жилплощади” все же не затмила недостатки, с которыми столкнулись сотрудники НХМ.
Большие музейные пространства пристройки, на которые так все уповали, во многом оказались иллюзией. Излишне театрализованной бутафорией предстают экспозиционные залы, в которых далеко не музейный минимализм является главенствующей идеей.
Что ж, небезынтересно выслушать и тех, кто находится по другую сторону музейной экспозиции, тех, кто работает над созданием выставочных экспозиций, священнодействует с картинами.
Светлана Ивановна Прокопьева, ведущий научный сотрудник отдела западноевропейского искусства:
– Нашему музею есть что показать, и, слава Богу, появилась возможность это сделать. Но, к сожалению, новое здание музея не оправдало наши надежды. Причем по многим параметрам. Прежде всего нерациональная, абсолютно немузейная организация пространства. Невзирая на довольно большую площадь нового здания, экспозиционной площади нам попрежнему катастрофически не хватает. Изза низких потолков (особенно на первом этаже) невозможно организовать второй ряд картин. Даже в один ряд это не всегда удается сделать, так как нависающий потолок “убивает” картину, не оставляя для нее пространства. Все помещение состоит из перегородок, ниш, не позволяющих создать цельный образ экспозиции и к тому же затрудняющих прохождение экскурсионных групп. С нами, увы, практически не советовались…
Татьяна Абрамовна Резник, заведующая отделом русского искусства:
– Безусловно, можно и нужно привносить новые архитектурные решения, создавать новые образы. Но, работая над таким специфическим зданием, прежде всего необходимо осознавать, что такое художественный музей и что такое музейная экспозиция. По нашим канонам, пространство решено неправильно и непродуманно. И как результат – приходится отказываться от показа некоторых произведений, чтобы оставить простор для восприятия других картин. Поверьте, для нас принятие столь крайних мер всегда болезненно и в чемто обидно. Ведь главной целью нового здания было увеличение количества экспонируемых вещей!
Светлана Ивановна:
– “Немузейным” оказалось и освещение в новых выставочных залах. Для экспозиции важно естественное освещение. Однако если на верхних этажах его достаточно благодаря стеклянному куполу (фонарю), то на первом все совершенно иначе. Свет от купола “съедается” перегородками, поэтому дополнительно используется искусственный свет. Но тогда возникает странный эффект: вечером в музее намного уютнее, чем днем.
А белый цвет стен? Мало того, что это немузейный цвет, это еще и нефункционально. И хотя на всех обсуждениях звучала фраза о том, что необходимо исключить белый цвет, подтонировать стены, почемуто все осталось нереализованным.
Может, это излишняя предвзятость?.. Мы видим, как нравится здесь многим посетителям, какое “Ах!” вызывает у детей первое посещение нового здания. Но ведь мы знаем, что могло – и должно! – быть лучше!..
Таково мнение профессионалов, которые работают в новом здании, пытаясь находить оптимальные решения в сложившихся условиях. В чем причина такого положения? Нескоординированность действий заказчика, проектировщика и подрядчика? Однако согласование проекта – не пустая формальность, и, может, заказчику стоит внимательнее относиться к этому, высказывая свои пожелания заранее. Ведь каждый заинтересован в достижении наилучшего результата. Невольно задумываешься о необходимости и умении слушать и понимать друг друга. Ибо без уважительного диалога между теми, кто строит, и теми, для кого это здание возводится, невозможно получить устраивающий всех результат. А не это ли является целью и задачей любого созидательного процесса?
Таково мнение профессионалов, которые работают в новом здании, пытаясь находить оптимальные решения в сложившихся условиях. В чем причина такого положения? Нескоординированность действий заказчика, проектировщика и подрядчика? Однако согласование проекта – не пустая формальность, и, может, заказчику стоит внимательнее относиться к этому, высказывая свои пожелания заранее. Ведь каждый заинтересован в достижении наилучшего результата. Невольно задумываешься о необходимости и умении слушать и понимать друг друга. Ибо без уважительного диалога между теми, строит, и теми, это здание возводится, невозможно получить устраивающий всех результат. А не это ли является целью и задачей любого созидательного процесса?
Это не последний проект расширения Национального художественного музея. Некоторые экспозиции еще поменяют место прописки. Согласно Инвестиционной программе по объектам культуры и искусства, идет работа по реконструкции здания по ул. Ленина, 20. Появится галерея, соединяющая несколько корпусов музея, внутренний дворик с парком скульптур. И может, грядущие новоселья в большей степени оправдают чаяния музейных работников?
Найти какуюто оптимальную систему создания музейной экспозиции всегда сложно. Тут возможны разные подходы, варианты, и каждый музейщик, создавая экспозицию, видит ее в определенном ракурсе, в определенном месте, с только ей свойственным освещением, посвоему неповторимой и уникальной. Но все же есть объективные условия, профессиональные требования, необходимые для успешного создания “образа” выставляемых коллекций. К сожалению, здесь во многом они не реализованы. Ведь нельзя построить здание как “вещь в себе”. Оно всегда должно быть “домом для…”. Для людей, которые там будут жить или работать… А в данном случае для произведений искусства, привередливых и требовательных “жильцов”, которых надо понять, почувствовать и полюбить. Чтобы не спугнуть муз, охраняющих и оберегающих своих питомцев.