Вы здесь

Музыка руин

Сегодня “развалины” воспринимаются не так однозначно, как во времена романтизма, когда они были гармоничной частью дворцово-парковых ансамблей. О современном отношении к руинированным объектам, работая над концепцией экспонирования Гольшанского замка, рассуждают “Градостроитель”, “Архитектор”, “Краевед” и “Студент”.

В поисках концепции экспонирования руин

Поводом для статьи на концептуальную тему послужило начало и ведение проектных работ по реставрации Гольшанского замка. В “Пералiку матэрыяльных аб’ектаў, якiм надаецца статус i катэгорыя гiсторыка-культурных каштоўнасцей Рэспублiкi Беларусь”1 объект значится под именем “Руины бывшего замка Сапеги с фрагментами оборонительных сооружений” и относится ко второй категории ценности. К поиску концепции авторов статьи подтолкнула необходимость обосновать объем восстановительных работ по Гольшанскому замку, которые следует осуществить для организации туристического осмотра руин – их экспонирования.

Тема экспонирования историко-культурных ценностей в музеях под открытым небом, на первый взгляд, так очевидна, что о ней очень редко говорят. Обычно экспонированию подлежат непосредственно сохранившиеся элементы здания или сооружения, являющегося памятником. В случаях разрушения памятника задача по экспонированию объекта как бы автоматически предполагает его полное либо частичное восстановление. Однако ближайшее рассмотрение идеи о том, что “без восстановления объекта предмет экспонирования отсутствует”, делает ее отнюдь не столь очевидной.

Более того, связь между объемом восстановления объекта и его ценностью как экспоната при обзоре туристами может носить и обратный характер. Обратимся за таким примером к руинам Гольшанского замка. Дело в том, что в настоящее время отсутствуют достоверные иконографические документы, по которым можно определить и восстановить облик замка полностью. Выбрать же для восстановления и экспонирования какую-то его часть возможно, но для этого следует иметь твердые представления об его устройстве. Был ли Гольшанский замок действительно устроен как оборонное сооружение? В этом случае внимание реставраторов и экспониаторов привлекла бы система фортификации, а также ее военные преимущества. Может быть, Гольшанский замок сооружали лишь в качестве обязательного атрибута, неотъемлемого от статуса его владельцев из рода Сапег? Тогда акцент перешел бы на парадную и культурную часть сооружения – парковое окружение, входы, лестницы, залы, библиотеку и картинную галерею. Насколько важной для Гольшанского замка была его административная и хозяйственная роль? Демонстрация административной роли потребовала бы первоочередного восстановления помещений для суда и делопроизводства, складов, казарм, тюрьмы и пр. Хозяйственная роль была бы интересна экспонированием ремесленных мастерских, конюшен, теплиц, систем отопления и водоснабжения. Отсутствие выраженных внешних признаков и сведений о функционировании Гольшанского замка затрудняет его идентификацию с известными типами замковых комплексов. Кроме того, типологическая неопределенность не позволяет воспользоваться аналогами в принятии проектных решений.

Таким образом, мы оказались сегодня в очень странной ситуации. Фактически в условиях низкой сохранности и слабой изученности Гольшанского замка восстановление его из руин чревато утратой им свойств уникальности, что значительно убавит ценность объекта для экспонирования. Зафиксируем важную для дальнейших рассуждений мысль: слишком рьяно восстанавливая Гольшанский замок, мы рискуем его безвозвратно потерять!!!

Убедившись в том, что информации об истории строительства Гольшанского замка недостаточно для разработки концепции по экспонированию его руин, авторы были вынуждены искать иные подходы к проблеме. Поиск концепции велся широким фронтом. Приходилось примерять на себя роли воображаемых участников процесса по экспонированию руин в Гольшанах, перевоплощаясь то в музейщика, то в краеведа, то в инвестора, то в зарубежного эксперта, а то и в сельского пастушка, подозрительно наблюдающего за туристами, “якiм няма чаго рабiць”. В итоге поиск был ограничен теми сферами, с которыми связана практическая деятельность авторов, – менеджмент историко-культурного наследия, архитектурное проектирование, дизайн-проектирование и градостроительные исследования.

Попытка осмыслить проблему с градостроительных позиций привела к следующим концептуальным выводам.

Во-первых, данный объект имеет смысл экспонировать как органичный элемент культурного ландшафта, сложившегося в регионе “пограничья”2. Исторически замки в этой местности строились на возвышенностях вдоль природных рубежей – Налибокской пущи и Неманской низменности. “Цепочка” из замков возникла и укреплялась, составляя единое целое с окружающим ландшафтом. Сегодня мы являемся свидетелями глубоких преобразований этого ландшафта. Если бы была возможность ускоренно прокрутить ленту времени от момента строительства первых замков в регионе до наших дней, перед зрителем открылась бы удивительная картина. Мелеют и спрямляются реки, исчезают топкие места, леса отступают от своих прежних границ и редеют, сокращается сеть городских и сельских поселений. Отдельные города начинают расти, расползаются на прилегающие территории, связываются между собой дорогами, которые членят ландшафт насыпями, преграждают путь ручьям, мелким обитателям полей и лугов, а то и человеку, вторгаясь в тело деревень пыльными и опасными улицами. Складывается впечатление, что ландшафт на протяжении последних столетий подвергся некой глобальной эрозии. На этом фоне разрушение замков выглядит как геологический процесс, логично продолжающий осыпание холмов под воздействием ветра и осадков.

Во-вторых, Гольшанский замок имеет смысл экспонировать в виде руин. Вообще, руины любого замка естественно вписываются в ландшафт “пограничья”. В жизненном цикле любых оборонных сооружений происходит закономерное чередование тактов “разрушение – восстановление”. Одни силы нападают, нанося урон крепостям, другие – их обороняют, стремятся поддерживать их физическое состояние в боеспособной форме. Что касается Гольшанского замка, то он не занимал ключевого положения по отношению к направлениям старинных дорог и не имел большого стратегического значения. Этот факт объясняет причину, по которой его восстановление после военных разрушений могло задерживаться по срокам или осуществляться не в полном объеме. Исходя из этой гипотезы, следует считать вполне допустимым постоянное либо длительное присутствие в замковом комплексе незавершенных фрагментов – руин.

В-третьих, имеет смысл экспонировать Гольшанский замок в контексте поселения. Несмотря на то что по современным градостроительным критериям Гольшаны относятся к категории деревень, в структуре этого поселения четко прослеживаются все характерные черты европейского “городка”. Можно легко выделить уплотненную застройку центра с ярмарочной площадью и территорией, подчиненной костелу. Затем – линейную застройку главных улиц, последовательно обрамленных поясами садов, огородов, территорий, занимающих промежуточное положение между границей возделанных личных полей и неудобями в пойме реки Гольшанка и ее притоков (так называемые “навiны”). Также легко выделяются слабо разветвленные структуры прилегающих деревень и обособленные места бывших фольварков. В поселении сохранились исторические здания или остаются пока незастроенными места важных сооружений – культовых, светских и хозяйственных.

Благодаря тому что поселение со временем не получило большого территориального развития, а новое строительство в основном велось на территориях, визуально не связанных с Гольшанским замком, имеется потенциальная возможность воссоздать те черты контекста, которые были свойственны поселению в средние века. Например, это может быть воссозданная трехпольная система обработки земли, которая обогатит вид местности выразительным цветовым сочетанием желтых, зеленых и черных наделов. Или воссозданная система мельниц и мостов. Либо сеть пешеходных путей и улиц для проезда на лошадях на связях замка со школой, музеем и другими культурными и мемориальными объектами поселения. Главным украшением поселения и призамковой территории может стать старинный парк и пруды.

Градостроительный подход к проблеме, по сути, реабилитирует в биографии замка историю его разрушения. Тем самым предметы, которые связаны с фактами подобного рода, получают право на экспонирование наряду с предметами, свидетельствующими об истории создания и расцвета замка. Идеи-концепции значительно расширяют поле экспонирования замка. При экспонировании должны быть выявлены и продемонстрированы связи Гольшанского замка с иными частями культурного ландшафта – другими замками, природным окружением, охотничьими и сельскими угодьями, монастырем и костелом, площадью и жилой застройкой, парком и с другими элементами поселения.

 

Эстетика разрушения

Кажется, бесследно прошли времена, когда среди профессионалов – архитекторов, художников, писателей и философов – бытовала уверенность в том, что идеальные образцы искусства, до величия которых человек более не в состоянии подняться, были созданы только в эпоху Античности. Прикасаться к “следам прежних эпох” может только время, природа или Бог. Претензия человека на авторство мира, на создание “второй природы”, противостоящей первой, заканчивается распадом искусственной архитектурной формы, что, в конечном итоге, гармонизирует ее с естественным природным ландшафтом. Этот распад становится возможным благодаря работе времени. Руина даже приобретает большую ценность в сравнении с не тронутыми временем продуктами человеческого гения, природа увлекает ее в свой мир, затягивает ее раны, сглаживает слишком резкие грани, гармонизирует контуры с местным ландшафтом.

“Оптимизм” нового времени выразился и в отношении к останкам прошлых эпох. Мы уверены или почти уверены, что знаем что-то, что позволяет восстановить облик прошлого, его предметность, его быт, стили и дух. Завороженный воссозданной формой профессионал часто не замечает, что очарование творения во многом определялось легендой старой стены с кем-то когда-то замурованным в нее, или так и ненайденным подземным ходом, спасшим владельца от плена и бесчестья, или множеством других, не относящихся к стилю и форме почти эфемерных мелочей, живущих в руинах и умирающих в “восстановленном из руин” памятнике. Вряд ли возможно возродить священный трепет ушедших поколений над “недостижимыми идеалами” минувших эпох, но и транслировать превосходство современного мира с его экономическими ценностями, воплощенными в архитектуре, потомкам и тем более передавать прошлые ценности с нашей “печатью реставрации” не всегда уместно. Наша задача в отношении Гольшанского замка была “перевести руины в наследие”, демонстрируя потенциал такого “материала”, как руина, для исследования и экспозиции и тем самым для трансляции его в “другое время” как пространства с потенциальными возможностями, одновременно пассивного и активного, недосказанного и недодуманного настолько, чтобы вызвать творческие порывы следующих за нами. Проявить и передать дальше ценности, которые еще хранит эта унаследованная нами земля, не включая их в (пусть даже оптимистичную) обойму из “Капарола” и “Катепала”; постараться минимальными внедрениями задеть их природную целостность, ведь общаешься ты с почти “божественным материалом” и Мир уже включил его в перечень своих замечательных мест.

Концепция для…

Известный американский специалист в области информатики Т. Сарацевич писал: “Все недовольны тем, что информационная наука не хочет потрудиться над определением информации… На самом же деле ни одна современная наука не имеет определения своих основных феноменов. В биологических науках нет определения “жизни”, в медицинских – “здоровья”, в физике – “энергии”, в электронике – “электричества”, а в ньютоновских законах – “противодействия”. Это просто основные явления, а эта их первичность и служит им определением…”

Очевидно, что при разработке концептуальных положений научный сотрудник (проектировщик) просто обязан оперировать такими “первичными” определениями и понятиями, не зацикливаясь на клановых, профессиональных стандартах и технологиях. Эдакими “терминами-лозунгами”, понятными самому широкому кругу заинтересованных субъектов – от “мальчика-пастушка” до “академика”. Существующее терминологическое поле в сфере сохранения и использования историко-культурного наследия, как ни странно, на предпроектной стадии может даже навредить. Термины “реставрация”, “реновация”, “регенерация” и т.п., применяемые привычно и естественно, заведомо ограничивают проектировщика в рамках конкретного “метода восстановительных работ”.

При постановке задачи на этой стадии полезно воспользоваться опытом математиков, которые издавна и успешно ставят “начальные и граничные условия” решения задания.

В нашем случае:

Начальные условия формируются через обособление и обоснование понятий “достояние” и “наследие”.

Под “историко-культурным достоянием” в рамках данной работы будем понимать весь массив предметов и историко-культурных ценностей вне зависимости от того, находятся они в культурном обороте или нет.

Часть историко-культурного достояния, освоенная обществом, находящаяся в культурном обороте, является “историко-культурным наследием”.

Таким образом, весь сложноподчиненный процесс принятия проектного решения на методологическом уровне сводится к простому лозунгу: “Производим наследие из достояния заказчика!”.

Граничные условия великолепно отражает основной принцип реставрационной этики: “Реставрация заканчивается там, где начинается гипотеза”.

После ряда элементарных преобразований, сводящихся к бесконечному количеству итераций между нашими “начальными” и “граничными” условиями, нетрудно прийти к набору концептуальных лозунгов, которые символизируют образ действий основных участников процесса охраны и восстановления историко-культурных ценностей:

Концепция для “реставратора”:

“Восстанавливаем не памятник, но образ памятника!”

Концепция для “музейщика”:

“Экспонируем не быт, но Мир!”

Концепция для “инспектора”:

“Лучший способ охраны – использование!”

Концепция для “заказчика”:

“Я не так богат, чтобы экономить на концептуальных разработках!”

История без конца…

Гольшаны – одно из древнейших поселений Беларуси, существующее уже семь веков. Притягательный центр для историков, художников, краеведов и просто людей, желающих прикоснуться к настоящей легенде. Язеп Дроздович, Фердинанд Рущиц, Владимир Короткевич... Сколько еще в этом списке имен людей, вдохновленных этим местом и его окрестностями? А сколько будет! Каждый год современные художники едут в Гольшаны на пленэры, режиссеры снимают здесь свои фильмы, поэты сочиняют чудесную лирику. Одним словом: это место живет и дает жизнь! Сберечь и приумножить – для этого, бесспорно, требуется особый талант, но достаточно ли только этого? Любопытный взгляд туриста через колодец объектива или школьные экскурсии, упоминания в учебниках истории или некоторых журналах – все это можно назвать “интересом”, но всем нам известно, что интерес не всегда включает в себя участие. И именно участия иногда не хватает, чтобы восполнить необходимую энергоемкость того или иного места. Поэтому одной из важнейших задач остается насыщение архитектуры воспитательной функцией. Рекламой, если хотите. Но не той рекламой, которая призывает купить, а той, после которой захочется отдать, любить. Любить по-настоящему, с волнением и трепетом, ответственностью и пониманием. Все мы от природы творцы. Творцы своего “Я”, и у нас это вполне получается. Тогда зачем оставаться зрителем к окружающему миру? Ведь мы его часть! И ни одна история не сможет закончиться, так как мы продолжение этой истории. Не столь важно, Гольшаны это или Малиновка-4, не столь важно, архитектор вы или нет, – главное, что и то, и другое, и третье не сможет существовать где-то и без нас. Теперь, по закону жанра, я должен сказать: “Лопаты в руки, друзья!”, но нет… Язеп Дроздович, Фердинанд Рущиц, Владимир Короткевич… Самое время вписать сюда свое имя, и только вам решать как. Но именно в этой истории…

В статье использованы материалы “Концепции экспонирования “Гольшанского замка”, выполненной ООО “Центр по регенерации историко-культурных ландшафтов и территорий”.

Научный руководитель объекта – А.Н. Кропотов.

Авторский коллектив: И.Е. Раханский, П.Г. Вардеванян, Н.В. Дорошкевич, М.А. Курносов.

1Утвержден Постановлением Совета Министров Республики Беларусь от 14 мая 2007 г. № 578 “О статусе историко-культурных ценностей” (Национальный реестр правовых актов РБ, 2007, № 119, 5/25 167).

 

“Развалины суть предметы, великую красоту в садах составляющие и весьма выразительны, они не должны иметь ничего совершенного; свойственное им действие состоит в занятии единственно воображения, распространяя оное далее обозреваемых предметов. Надлежит больше разбрасывать их отдельными грудами.

Вообще, как бы то ни было, развалины возбуждают в нас любопытство о древнем состоянии здания. Воображение о древнем жилище приводит на мысль непорочные удовольствия, коими наслаждались в те веки”.

Н. Лем

2Термин “пограничье” употребляется в статье не столько в геополитическом смысле для обозначения положения балто-российских границ, сколько в понимании особенностей жизненного уклада людей и устройства ими своей среды обитания на территориях, испытывающих постоянные приливы и отливы войн между чужими крупными государствами. Автор разделяет то сочувствие, с которым известный историк рассуждает “о нелегкой жизни порубежья и пограничья” (Бродель, Фернан. Что такое Франция? Кн. первая: Пространство и история. – М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1994).

 

 

 

 

Читайте также
23.07.2003 / просмотров: [totalcount]
Целевые ориентиры. Многие малые и средние городские поселения Беларуси имеют богатую историю и обладают ценным историко-культурным наследием,...
23.07.2003 / просмотров: [totalcount]
Туризм – одно из наиболее динамичных явлений современного мира. В последнее время он приобрел колоссальные темпы роста и масштабы влияния на...
23.07.2003 / просмотров: [totalcount]
Гольшаны, пожалуй, единственное в Беларуси местечко, которое сохранило свое архитектурное лицо. Что ни дом — то бывшая мастерская, или лавка, или...